пятница, 1 февраля 2013 г.

Чехов "Дорогие уроки"

Не могу не поделиться :) Привожу текст полностью. Приятного чтения!

Антон Чехов
"Дорогие уроки"

Для человека образованного незнание языков составляет большое неудобство. Воротов сильно почувствовал это, когда, выйдя из университета со степенью кандидата, занялся маленькой научной работкой.
— Это ужасно! — говорил он, задыхаясь (несмотря на свои 26 лет, он пухл, тяжел и страдает одышкой). — Это ужасно! Без языков я, как птица без крыльев. Просто хоть работу бросай.
И он решил во что бы то ни стало побороть свою врожденную лень и изучить французский и немецкий языки, и стал искать учителей.
В один зимний полдень, когда Воротов сидел у себя в кабинете и работал, лакей доложил, что его спрашивает какая-то барышня.
— Проси, — сказал Воротов.
И в кабинет вошла молодая, по последней моде, изысканно одетая барышня. Она отрекомендовалась учительницей французского языка Алисой Осиповной Анкет и сказала, что ее прислал к Воротову один из его друзей.
— Очень приятно! Садитесь! — сказал Воротов, задыхаясь и прикрывая ладонью воротник своей ночной сорочки. (Чтобы легче дышалось, он всегда работает в ночной сорочке.) — Вас прислал ко мне Петр Сергеич? Да, да… я просил его… Очень рад!
Договариваясь с m-lle Анкет, он застенчиво и с любопытством поглядывал на нее. Это была настоящая, очень изящная француженка, еще очень молодая. По лицу, бледному и томному, по коротким кудрявым волосам и неестественно тонкой талии ей можно было дать не больше 18 лет; взглянув же на ее широкие, хорошо развитые плечи, на красивую спину и строгие глаза, Воротов подумал, что ей, наверное, не меньше 23 лет, быть может, даже все 25; но потом опять стало казаться, что ей только 18. Выражение лица у нее было холодное, деловое, как у человека, который пришел говорить о деньгах. Она ни разу не улыбнулась, не нахмурилась, и только раз на ее лице мелькнуло недоумение, когда она узнала, что ее пригласили учить не детей, а взрослого, толстого человека.
— Итак, Алиса Осиповна, — говорил ей Воротов, — мы будем заниматься ежедневно от семи до восьми вечера. Что же касается вашего желания — получать по рублю за урок, то я ничего не имею возразить против. По рублю — так по рублю…
И он еще спросил у нее, не хочет ли она чаю или кофе, хороша ли на дворе погода, и, добродушно улыбаясь, поглаживая ладонью сукно на столе, дружелюбно осведомился, кто она, где кончила курс и чем живет.
Алиса Осиповна с холодным, деловым выражением ответила ему, что она кончила курс в частном пансионе и имеет права домашней учительницы, что отец ее недавно умер от скарлатины, мать жива и делает цветы, что она, m-lle Анкет, до обеда занимается в частном пансионе, а после обеда, до самого вечера, ходит по хорошим домам и дает уроки.
Она ушла, оставив после себя легкий, очень нежный запах женского платья. Воротов долго потом не работал, а, сидя у стола, поглаживал ладонями зеленое сукно и размышлял.
«Очень приятно видеть девушек, зарабатывающих себе кусок хлеба, — думал он. — С другой же стороны, очень неприятно видеть, что нужда не щадит даже таких изящных и хорошеньких девиц, как эта Алиса Осиповна, и ей также приходится вести борьбу за существование. Беда!..»
Он, никогда не видавший добродетельных француженок, подумал также, что эта изящно одетая Алиса Осиповна, с хорошо развитыми плечами и с преувеличенно тонкой талией, по всей вероятности, кроме уроков, занимается еще чем-нибудь.
На другой день вечером, когда часы показывали без пяти минут семь, пришла Алиса Осиповна, розовая от холода; она раскрыла Margot[2], которого принесла с собой, и начала без всяких предисловий:
— Французская грамматика имеет 26 букв. Первая буква называется А, вторая В…
— Виноват, — перебил ее Воротов, улыбаясь. — Я должен предупредить вас, мадмуазель, что лично для меня вам придется несколько изменить ваш метод. Дело в том, что я хорошо знаю русский, латинский и греческий языки… изучал сравнительное языковедение, и, мне кажется, мы можем, минуя Margot, прямо приступить к чтению какого-нибудь автора.
И он объяснил француженке, как взрослые люди изучают языки.
— Один мой знакомый, — сказал он, — желая изучить новые языки, положил перед собой французское, немецкое и латинское евангелия, читал их параллельно, причем кропотливо разбирал каждое слово, и что ж? Он достиг своей цели меньше чем в один год. Сделаем и мы так. Возьмем какого-нибудь автора и будем читать.
Француженка с недоумением посмотрела на него. По-видимому, предложение Воротова показалось ей очень наивным и вздорным. Если бы это странное предложение было сделано малолетним, то, наверное, она рассердилась бы и крикнула, но так как тут был человек взрослый и очень толстый, на которого нельзя было кричать, то она только пожала плечами едва заметно и сказала:
— Как хотите.
Воротов порылся у себя в книжном шкапу и достал оттуда истрепанную французскую книгу.
— Это годится? — спросил он.
— Всё равно.
— В таком случае давайте начинать. Господи благослови. Начнем с заглавия… Mémoires.
— Воспоминания… — перевела m-lle Анкет.
— Воспоминания… — повторил Воротов.
Добродушно улыбаясь и тяжело дыша, он четверть часа провозился со словом mémoires и столько же со словом de, и это утомило Алису Осиповну. Она отвечала на вопросы вяло, путалась и, по-видимому, плохо понимала своего ученика и не старалась понять. Воротов предлагал ей вопросы, а сам между тем поглядывал на ее белокурую голову и думал:
«Ее волосы кудрявы не от природы, она завивается. Удивительно. Работает с утра до ночи и успевает еще завиваться».
Ровно в восемь часов она поднялась и, сказав сухое, холодное «au revoir, monsieur»[3], пошла из кабинета; и после нее остался всё тот же нежный, тонкий, волнующий запах. Ученик опять долго ничего не делал, сидел у стола и думал.
В следующие за тем дни он убедился, что его учительница барышня милая, серьезная и аккуратная, но что она очень необразованна и учить взрослых не умеет; и он решил не тратить попусту времени, расстаться с ней и пригласить другого учителя. Когда она пришла в седьмой раз, он достал из кармана конверт с семью рублями и, держа его в руках, очень сконфузился и начал так:
— Извините, Алиса Осиповна, но я должен вам сказать… поставлен в тяжелую необходимость…
Взглянув на конверт, француженка догадалась, в чем дело, и в первый раз за всё время уроков ее лицо дрогнуло и холодное, деловое выражение исчезло. Она слегка зарумянилась и, опустив глаза, стала нервно перебирать пальцами свою тонкую золотую цепочку. И Воротов, глядя на ее смущение, понял, как для нее дорог был рубль и как ей тяжело было бы лишиться этого заработка.
— Я должен вам сказать… — пробормотал он, смущаясь еще больше, и в груди у него что-то екнуло; он торопливо сунул конверт в карман и продолжал:— Извините, я… я оставлю вас на десять минут…
И делая вид, что он вовсе не хотел отказывать ей, а только просил позволения оставить ее ненадолго, он вышел в другую комнату и высидел там десять минут. И потом вернулся еще более смущенный; он сообразил, что этот его уход на короткое время она может объяснить как-нибудь по-своему, и ему было неловко.
Уроки начались опять.
Воротов занимался уж без всякой охоты. Зная, что из занятий не выйдет никакого толку, он дал француженке полную волю, уж ни о чем не спрашивал ее и не перебивал. Она переводила как хотела, по десяти страниц в один урок, а он не слушал, тяжело дышал и от нечего делать рассматривал то кудрявую головку, то шею, то нежные белые руки, вдыхал запах ее платья…
Он ловил себя на нехороших мыслях, и ему становилось стыдно, или же он умилялся и тогда чувствовал огорчение и досаду оттого, что она держала себя с ним так холодно, деловито, как с учеником, не улыбаясь и точно боясь, как бы он не прикоснулся к ней нечаянно. Он всё думал: как бы так внушить ей доверие, познакомиться с нею покороче, потом помочь ей, дать ей понять, как дурно она преподает, бедняжка.
Алиса Осиповна явилась однажды на урок в нарядном розовом платье, с маленьким декольте, и от нее шел такой аромат, что казалось, будто она окутана облаком, будто стоит только дунуть на нее, как она полетит или рассеется, как дым. Она извинилась и сказала, что может заниматься только полчаса, так как с урока пойдет прямо на бал.
Он смотрел на ее шею и на спину, оголенную около шеи, и, казалось ему, понимал, отчего это француженки пользуются репутацией легкомысленных и легко падающих созданий; он тонул в этом облаке ароматов, красоты, наготы, а она, не зная его мыслей и, вероятно, нисколько не интересуясь ими, быстро перелистывала страницы и переводила на всех парах:
— Он ходил на улице и встречал господина своего знакомого и сказал: «Куда вы устремляетесь, видя ваше лицо такое бледное, это делает мне больно».
Mémoires давно уже были кончены, и теперь Алиса переводила какую-то другую книгу. Раз она пришла на урок часом, раньше, извиняясь тем, что в семь часов ей нужно ехать в Малый театр. Проводив ее после урока, Воротов оделся и тоже поехал в театр. Он поехал, как казалось ему, только затем, чтобы отдохнуть, развлечься, а об Алисе у него не было и мыслей. Он не мог допустить, чтобы человек серьезный, готовящийся к ученой карьере, тяжелый на подъем, бросил дело и поехал в театр только затем, чтобы встретиться там с малознакомой, не умной, малоинтеллигентной девушкой…
Но почему-то в антрактах у него билось сердце, он, сам того не замечая, как мальчик бегал по фойе и по коридорам, нетерпеливо отыскивая кого-то; и ему становилось скучно, когда антракт кончался; а когда он увидел знакомое розовое платье и красивые плечи под тюлем, сердце его сжалось, точно от предчувствия счастья, он радостно улыбнулся и первый раз в жизни испытал ревнивое чувство.
Алиса шла с какими-то двумя некрасивыми студентами и с офицером. Она хохотала, громко говорила, видимо, кокетничала; такою никогда не видел ее Воротов. Очевидно, она была счастлива, довольна, искренна, тепла. Отчего? Почему? Оттого, быть может, что эти люди были близки ей, из того же круга, что и она… И Воротов почувствовал страшную пропасть между собой и этим кругом. Он поклонился своей учительнице, но та холодно кивнула ему и быстро прошла мимо; ей, по-видимому, не хотелось, чтобы ее кавалеры знали, что у нее есть ученики и что она от нужды дает уроки.
После встречи в театре Воротов понял, что он влюблен… Во время следующих уроков, пожирая глазами свою изящную учительницу, он уже не боролся с собою, а давал полный ход своим чистым и нечистым мыслям. Лицо Алисы Осиповны не переставало быть холодным, ровно в восемь часов каждого вечера она спокойно говорила «au revoir, monsieur», и он чувствовал, что она равнодушна к нему и будет равнодушной и — положение его безнадежно.
Иногда среди урока он начинал мечтать, надеяться, строить планы, сочинял мысленно любовное объяснение, вспоминал, что француженки легкомысленны и податливы, но достаточно ему было взглянуть на лицо учительницы, чтобы мысли его мгновенно потухли, как потухает свеча, когда на даче во время ветра выносишь ее на террасу. Раз, он, опьянев, забывшись, как в бреду, не выдержал и, загораживая ей дорогу, когда она выходила после урока из кабинета в переднюю, задыхаясь и заикаясь, стал объясняться в любви:
— Вы мне дороги! Я… я люблю вас! Позвольте мне говорить!
А Алиса побледнела — вероятно от страха, соображая, что после этого объяснения ей уж нельзя будет ходить сюда и получать рубль за урок; она сделала испуганные глаза и громко зашептала:
— Ах, это нельзя! Не говорите, прошу вас! Нельзя!
И потом Воротов не спал всю ночь, мучился от стыда, бранил себя, напряженно думал. Ему казалось, что своим объяснением он оскорбил девушку, что она уже больше не придет к нему.
Он решил узнать утром в адресном столе ее адрес и написать ей извинительное письмо. Но Алиса пришла и без письма. Первую минуту она чувствовала себя неловко, но потом раскрыла книгу и стала переводить быстро и бойко, как всегда:
— О, молодой господин, не разрывайте эти цветы в моем саду, которые я хочу давать своей больной дочери…
Ходит она до сегодня. Переведены уже четыре книги, а Воротов не знает ничего, кроме слова «mémoires», и когда его спрашивают об его научной работке, то он машет рукой и, не ответив на вопрос, заводит речь о погоде.

вторник, 13 ноября 2012 г.

"Метод" Дмитрия Петрова

Страшно не люблю, когда учитель льстит ученикам, всячески их нахваливая, и одновременно задачу представляет смехотворно простой. Чтобы говорить, оказывается, знать-то надо всего-навсего 300 слов, любой язык учится за неделю, а на самостоятельную работу нужно тратить не больше десяти минут в день, ибо "ну, не станут взрослые люди делать домашние задания". На кого это рассчитано, на каких баранов?
Терпеливо посмотрела все 16 занятий курса итальянского с Петровым. Терпения понадобилось много, потому что ученики безнадежно тупят, а едва ли не половину занятия Петров вещает по-русски. Суть его пространных речей сводится к следующему: "Ребята, говорить на иностранном языке нетрудно, вот я вам написал тут на доске пару слов, а осталось-то и того меньше, так что вы уже говорите! Да-да, вы уже говорите! Это я вас научил". И глядя выразительно-гипнотически в камеру: "Я вообще сейчас всех научу, всех, всех! И тебя, и тебя". Этакий кашпировский от лингвистики.
Что же на деле они выучили за 16 занятий? Набор элементарных фраз типа "я живу там-то, я работаю сям-то, люблю есть и петь, у меня две собаки и дочка", личные местоимения, несколько прилагательных, дни недели, месяца, цвета, настоящее время и перфект. Кроме того, чудом заговорившие по-итальянски ученички смогут сказать, что сегодня жарко, а вчера было холодно, а также сообщить несомненно важную информацию о месте своего рождения. Все это не без запинок. Очень скромные достижения, на мой взгляд. За 16 занятий можно было выучить существенно больше. Но ведь главный принцип "метода" Петрова - не напугать ученика, внушить ему, что дело-то пустяковое, сейчас он одной левой справится.
Автор чудо-методики теперь набирает на свои курсы по 40 (!!!) человек в группу, ведет их в формате лекций и берет за девять дней занятий 32 тыс. с носа. И что удивительно, публика пищит от восторга: "Ах, наконец-то! Вот бы так учили в школе! Он открыл мне глаза! Теперь я все понимаю". Так и хочется спросить, что понимаешь-то? Как дни недели называются? Ни одной нельзя представить ситуации, в которой бы выпускники такого "курса" смогли хоть сколько-нибудь адекватно изъясняться на языке: ни в ресторане, ни в магазине, ни в билетной кассе, ни уж тем более в дружеской беседе не хватит таких ущербных знаний.
А вывод напрашивается такой: если хотите заработать много денег, наживайтесь на тупых лентяях, их много, и они легко внушаемы.

воскресенье, 22 мая 2011 г.

Метод Ильи Франка

Не могу не посвятить первый серьезный пост на блоге своему Гуру и Учителю - Илье Михайловичу Франку. С его книг для меня началось все самое интересное. Именно он авторитетно подтвердил то, о чем я тогда только начинала догадываться - совершенно не обязательно начинать изучение языка с учебников!
У Ильи Франка есть свой сайт, на котором можно найти и подробнейшее описание метода, и замечательные статьи, посвященные методике изучения языков, и множество других полезных материалов. 
Нет смысла переписывать сюда всю информацию, советую прочитать все подробно непосредственно на сайте Франка, но для первого знакомства постараюсь рассказать в двух словах.
Книги, адаптированные по методу чтения Ильи Франка, выходят уже десять лет. На данный момент имеется более 200 книг, охватывающих более 30 языков, и список языков постоянно растет.   
Метод основан на чтении специальным образом адаптированных текстов. Выглядит это так: Текст разбит на небольшие отрывки. Сначала идет адаптированный отрывок — текст с вкрапленным в него дословным русским переводом и небольшим лексико-грамматическим комментарием. Затем следует тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок. 
Пример из Гулливера: 

I must have slept for more than nine hours (я, вероятно, проспал более девяти часов; to sleep) because when I woke up (потому что, когда я проснулся; to wake up) it was daylight (было совсем светло; daylight — дневной свет; день, светлое время суток). I tried to get up (я попробовал встать), but I couldn't move (но не мог двигаться = пошевелиться). I was lying on my back (я лежал на спине). My arms and legs were tightly fastened to the ground on each side (мои руки и ноги были крепко прикреплены/привязаны с каждой стороны = с обеих сторон к земле). My long, thick hair was tied down in the same way (мои длинные и густые волосы были точно так же: «таким же образом/способом» привязаны /к земле/; thick — толстый; густой, частый; way — дорога; путь; метод, способ). I also felt several fine threads across my body from my arms to my legs (также я почувствовал несколько тонких нитей /протянутых/ поперек моего тела от рук до ног; to feel). I heard noises around me (я слышал вокруг себя /какие-то/ звуки; to hear; noise — шум, гам; звук /обычно неприятный/), but from where I lay I could see nothing but sky (но с /места/ где я лежал, я не мог видеть ничего, кроме неба).

I must have slept for more than nine hours because when I woke up it was daylight. I tried to get up, but I couldn't move. I was lying on my back. My arms and legs were tightly fastened to the ground on each side. My long, thick hair was tied down in the same way. I also felt several fine threads across my body from my arms to my legs. I heard noises around me, but from where I lay I could see nothing but sky.

Сначала прочитывается отрывок с подсказками, затем без подсказок. 
Важно! Не следует выписывать/учить новые слова, не следует ковыряться в тексте и пытаться досконально разобраться, что и почему. Наоборот, читать нужно быстро и предельно расслабленно. Для чтения нужно по возможности выбирать книги, которые интересны сами по себе, а не в качестве средства изучения языка. 

В каждой книге в качестве предисловия помещена инструкция "как читать эту книгу". Честно признаюсь, у меня аллергия на всякого рода инструкции, но это как раз тот редкий случай, когда инструкцию надо прочитать и четко ей следовать. Знаю людей, которые забраковали метод как неэффективный, при этом не соблюдали правила пользования. Типичные ошибки: 
1. Слишком медленное/нерегулярное чтение. Метод работает (проверено на себе!), если читать много, быстро и ежедневно. Автор рекомендует минимум два часа в день.
2. Попытка разобраться в грамматике. Мало того, что такой подход замедляет чтение (см. пункт 1), он просто убивает естественность всего процесса чтения интересной книги. Еще раз подчеркну - метод работает, если вам интересно, если книга захватывает. Нельзя относиться к ней как к учебнику. 

Несколько важных цитат из Франка:

"Язык по своей природе — средство, а не цель, поэтому он лучше всего усваивается не тогда, когда его специально учат, а когда им естественно пользуются — либо в живом общении, либо погрузившись в занимательное чтение. Тогда он осваивается сам собой, подспудно".

"Для запоминания нужна не сонная, механическая зубрежка или вырабатывание каких-то навыков, а новизна впечатлений. Чем несколько раз повторить слово, лучше повстречать его в разных сочетаниях и в разных смысловых контекстах. Основная масса общеупотребительной лексики при чтении по моему методу запоминается без зубрежки, естественно — за счет повторяемости слов".

"А что делать с грамматикой? Собственно для понимания текста, снабженного такими подсказками, знание грамматики уже не нужно — и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам, и грамматика усваивается тоже подспудно... Данное чтение можно рекомендовать уже на самом начальном этапе. Грамматикой же, кстати сказать, хорошо более основательно позаниматься уже тогда, когда читатель привык к языку и практически все понимает. Вот тут ему будет интересна и полезна грамматика".

Мой немецкий вырос из книжек "Emil und die Detektive" и "Das doppelte Lottchen". После нескольких книг по методу Франка можно переходить к "плаванию без доски", то есть к чтению неадаптированных книг. Интенсивное чтение большого количества текстов позволяет создать базу, которая позволит в будущем легко усвоить грамматику. Грамматика будет пояснять то, что вы и так уже знаете из собственного опыта знакомства с текстами. Таким образом, грамматика будет служить дополнением к тексту, а не наоборот (как это часто бывает в учебниках). Я совершенно убеждена в том, что текст первичен, большинство правил можно самостоятельно вывести из текста, а грамматические справочники стоит использовать только для того, чтобы упорядочить эмпирические знания. 

Главным недостатком метода является то, что знакомство с языком только визуальное. Глаза быстро привыкают распознавать слова, уши же вообще ничему не учатся. Для тренировки понимания на слух метод обязательно нужно дополнять прослушиванием аудиозаписей. 
Для тренировки речевого аппарата стоит хотя бы часть текста прочитывать вслух. (Хотя для меня это трудноосуществимо, потому что читаю в основном в метро.)
Что же касается развития речи, то не стоит беспокоиться, по мере увеличения пассивного словарного запаса, будет расти и активный, даже если вы никак специально не тренируете говорение. Стоит отметить, что активный словарный запас всегда значительно уступает пассивному (в том числе в родном языке). Однако, чем больше читаете, тем больше слов переходит в активный (это значит "могу вспомнить сразу, даже если среди ночи разбудить"). Конечно, можно начинать учиться говорить так, как это принято в учебниках, а именно с фраз типа "Меня зовут Вася", "Я живу в Москве", но, по моему мнению, говорить стоит начинать тогда, когда накоплена достаточно большая база пассивных слов и выражений, потому что это позволяет избежать неестественной, "учебной" речи и заговорить сразу как нормальный взрослый человек.
Ну или почти нормальный :) 
Подробнее о говорении и понимании на слух в следующих постах. 

Ознакомьтесь со списком языков, охваченных методом чтения Франка.

четверг, 19 мая 2011 г.

Как я дошла до жизни такой

В школе я была отличницей и хорошей девочкой. Хотя большинство предметов не вызвало во мне хоть какого-нибудь интереса, и занималась я ими ровно столько, сколько было необходимо, по минимуму. За пределами школьной программы даже книг почти не читала. Однако, интерес к иностранным языкам проявился уже тогда. Благодаря тому, что мама - учитель английского, дома у нас были целые полки всевозможных учебников и пособий, прежде всего детских. Не торопясь и не принуждая себя что-либо заучивать, я с огромным удовольствием перечитала почти все. Так продолжалось, пока я не перешла в лицей, где за нас "взялись основательно", тем самым совершенно отравив и уничтожив радость от соприкосновения с иностранным языком. Охарактеризовать уроки английского в лицее можно одним страшным словом - принуждение. Все, что происходило на уроках, было как будто специально придумано, чтобы превратить эти уроки в страшные и ненавистные. Никогда не жаловалась ни на память, ни на способность соображать, однако на этих уроках все задания были неприятно трудными, учительница без конца трындела по-английски, не особо беспокоясь, что мы не понимаем (кто сказал, что на занятиях по иностранному языку в школе нельзя говорить на родном? Покажите мне этого мерзавца!), нам всем насильно дали английские имена (оставив при этом фамилии, что звучало весьма идиотски, настоящее преступление против эстетики), так что я была Титаренко Лора и каждый раз вздрагивала, когда меня вызывали, по двум причинам: потому что не хотела отвечать и потому что меня в очередной раз обозвали Лорой. Учительницу мы должны были называть Миссис Луис, хотя все прекрасно знали, что ее зовут Татьяна Алексеевна и поэтому предпочитали не называть ее никак. Непомерно трудные задания и превосходящий наши возможности объем материала приводили к тому, что мы почти всегда были неготовы к уроку и постоянно боялись получить плохую оценку. Я понимаю, что учителя престижного лицея растили будущую элиту и, безусловно, хотели как лучше, но, по крайней мере, в нашем классе эксперимент провалился - мы дружно ненавидели уроки английского языка. В моем случае нелюбовь перешла и на сам язык. До сих пор он вызывает у меня негативные эмоции. Только ли из-за этих неприятных воспоминаний? Или английский действительно не в моем вкусе? Сложно ответить на этот вопрос.
Ситуация изменилась, когда в 11 классе мне посчастливилось приехать в Москву, пойти в самую обычную районную школу и поучиться у полиглота. То ли из-за недостатка учителей, то ли просто на нас так экономили, но уроки проходили как в деревенской школе - все языки вместе. Было их в нашем классе три - английский, немецкий и французский. И преподаватель мастерски справлялся со всеми одновременно, демонстрируя во всех трех языках прекрасное произношение и абсолютную свободу общения. Кроме того, он охотно рассказывал о своем опыте изучения языков, а знал он, помимо выше названных, датский, испанский, итальянский, татарский. В общем, полный восторг! Спасибо ему огромное, благодаря ему я вспомнила и вновь поверила, что учить языки - это здорово! Правда, импульса оказалось недостаточно, чтобы полюбить английский, и выбор логично пал на немецкий как следующий в списке традиционных в России языков для изучения. 
Потом были другие языки и новые радостные открытия. Стоит только начать, распробовать как следует изучение языков - и не сможешь остановиться. Об этом в другой раз. Кто дочитал до конца этот длиннющий пост, тому спасибо :)

понедельник, 21 марта 2011 г.

История названия

Всем привет! В этом блоге я хочу делиться своим опытом изучения иностранных языков. Учить языки - моя страсть и любимое занятие вот уже несколько лет. Прежде всего, планирую писать о том, как самостоятельно выучить иностранный язык, поскольку все больше убеждаюсь в том, что такой способ - самый эффективный.

Что касается названия блога. Campanula(собака)лист.ру - это мой адрес. Почтовый логин выбирала среди названий любимых цветов. Тюльпан, ромашка и василек уже были заняты, а колокольчик - свободен. Случайное слово, с которым я совершенно сроднилась, несмотря на его, возможно, некоторое неблагозвучие с точки зрения русского языка.

Campánula - международное научное название цветка, происходящее от латинского campana - колокол, campanula - маленький колокол.
Колокольчик-Campanula имеется в английском, итальянском, французском, испанском и даже некоторых славянских языках (болгарское "камбанка" - это тоже оно, хотя и несколько изменившееся).

Ясное дело, что дать название блогу и писать в него регулярно информативные статьи - две большие разницы! Принимаю пожелания удачи, а также терпения и трудолюбия! Они мне понадобятся :)